1975 год прошел нормально. Бед было столько же, статистики им мы не вели, но были и радости. Время отсчитывалось по арестам друзей, по обыскам и допросам, только мы уже не представляли себе иной жизни, приспосабливались к этой. <…>
Так год и прошел, если не считать регулярных допросов, милицейских визитов, постоянной слежки и прочих мелочей послелагерного быта. Одного события я так и не заметил в этом году, а ему-то и было суждено перевернуть мою жизнь. Я не заметил Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанного в августе в Хельсинки главами 35 стран. <…> Сколько мы этих деклараций и пактов мы в своих заявлениях перецитировали, да и не таких, а посерьезнее, только никому до них дела нет. Добро бы только своим властям дела не было, но и западные не очень этим интересуются. Если и помогают нам западные журналисты, то чаще — из дружеских отношений, а когда — и из чистого любопытства к этому загадочному шевелению без видимых и предполагаемых результатов.
Мы же уже относились к себе серьезно. Мы чувствовали явную связь между правами человека (каждого, отдельно взятого), открытостью общества и его безопасностью для других, то есть, в конце концов, миром в современном мире. Мы удивлялись, как этого не понимают другие… <…>
За послеавгустовскими радостями и горестями я не сразу разглядел новые веяния, захватившие моих друзей. Лишь окончательно расставшись с Тарусой и войдя в ежедневную жизнь <…>, я по-новому увидел своих старых знакомых — Юрия Орлова, Андрея Амальрика, Валентина Турчина. <…>
В эту обстановку легко вписался злоязычный Андрей Амальрик, особенно подружившийся с Ю. Ф. Орловым. Профессор Орлов любил спрашивать. <…> А Андрей, в отличие от Брежнева, любил отвечать на вопросы и, казалось, вообще не испытывал сомнений, когда дело доходило до политических определений. <…> Я не могу ручаться, потому что не был при их разговорах, но кажется мне, что в этих людях и родилась идея Хельсинкского движения, совместных действий людей и правительств 35 стран для укрепления сотрудничества в Европе. Сотрудничества ради безопасности. Сотрудничества и безопасности ради Свободы. Это была не просто идея, это был долговременный рабочий план, в котором уже могли обсуждаться первый, второй и последующий шаги.
Первым шагом должно было стать создание первой работающей группы, состоящей из…
Тех, кто хочет это делать…
Тех, кто может это делать…
Тех, кого услышат и в своей стране и в других…
Тех, к кому легко обратиться… И т.д., и т. д.
Вторым шагом должна стать работа группы, накопление опыта для следующих шагов.
Одной из первых, кто выслушал эти планы, была Милисент Фенвик, член Палаты представителей Конгресса США. После подписания Хельсинкских соглашений она в делегации американских законодателей побывала в Москве и встретилась, в частности, с Орловым и Турчиным. Высокая худая старуха, курящая длинную трубку, произвела впечатление на москвичей, а их аргументы в пользу не узко политического толкования Заключительного акта — на нее. Вернувшись в Вашингтон, Милисент Фенвик внесла в Конгресс проект закона о создании Комиссии Конгресса по сотрудничеству и безопасности в Европе. Поддерживая проект, она прямо ссылалась на мнение московских диссидентов. Проект прошел, и т.н. Хельсинкская комиссия действует и по сей день. Впрочем, Орлов и тут опередил американцев.